http://olgagermany.livejournal.com/583202.html
Ну, не могла удержаться.
Мария Ивановна Арбатова встала утром, не успев попив кофе, выбралась из воняющего мочой подъезда, пробралась на каблуках через лужи и колдобины к машине, которую не успели ночью украсть, смогла ее завести с первого раза, вписалась в поворот и застряла в полуторачасовой пробке на Садовом. Обводя глазами стройные и дружные ряды демонстраций мужского могущества, отлитые в металле и покрашенные преимущественно в черные и серебристые тона, заметила одинокую маму с коляской, терпеливо и безропотно пережидающую в сугробах на тротуаре. Устало отвела глаза наверх и наткнулась на изображение себя,
обнаженное и на морозе, призывно улыбающееся через каждые десять метров. Чтобы отвлечься, покрутила радио, ей взахлеб сообщили, скольких сегодня убили, взорвали, изнасиловали, ограбили, и на сколько миллионов долларов сильные мужчины мира сего надули друг друга. Скользнув взглядом по все еще ожидающей на тротуаре одинокой маме с коляской в сугробах, двинулась и наконец добралась до офиса. Не застряв в лифте, прошлась по полу, вымытому до блеска за копейки женщинами, купила кофе в буфете у девушки, стоящей на ногах по двенадцать часов в день за нищенскую зарплату. Кофе отдавал слабым запахом пота женщин и детей, которые собирали его практически даром, но этот неприятный запах можно было заглушить – просто вспомнить, что этот кофе был отобран у собравших его женщин и детей бедным мужчиной и продан им богатому мужчине. Включив компьютер, потратила полчаса, чтобы инсталлировать все новведения, демонстрирующие мощь и великолепие мужского ума, не устающего соревноваться с себе подобными. Наконец добралась до интернета. Ей наперебой сообщили во всех новостных лентах, что шарику скоро конец, процесс стал необратим, но на встрече глав государств договориться опять ни о чем не удалось – все превратилось в мерянье силой и, как всегда, длиной...
И тогда, отпив кофе, Марья Ивановна Арбатова вдруг впервые устало, отрешенно и очень четко поняла: все, хватит. Наигрались – да и игрушки стали слишком уж опасны. Феминизмом их больше не проймешь. Придется возвращаться к матриархату. А ведь так не хотелось, - и она устало вздохнула.